Пессимизм - это когда все грустно и предсказуемо, а оптимизм - это когда новые грабли всегда сюрприз и весело!)) (с) Смерть.
Джен, как ты и просила снова выкладываю свой давнейшний фик по ГП. К сожалению или счатью - единственный. Просто... Просто несколько тяжело вспоминать то время, когда писалось. Когда была так же безумно влюбленна как Джинни и понимала, что моя Гермиона никогда не будет со мной... Хотя она и жива. Вот, собственно и всё предисловие. А теперь...
Клубника и розы.
таки оно!Я сижу, давлюсь ей и вспоминаю… Ты всегда любила её! Ты любила клубнику! Ты обожала её! Ты могла есть её килограммами и говорить, что мало. В любом количестве, в любом виде, под любым «соусом». Сливки, шоколад, сметана, сахар, мороженное, в салатах, пирогах и компотах. Ты только не любила клубничный джем. Говорила, что он напоминает тебе застывшую кровь – кровь мертвеца. Кровь Того-кого-нельзя называть. Хотя… Сейчас его можно назвать – Волан де Морт, его имя… А ты. Ты никогда не боялась его. Ты всегда называла его так, как хотела, ещё тогда, когда все мы трусили. Когда шла эта, казалось, бесконечная война. Ты ничего не боялась… Никогда! Ты всегда всё знала и всегда всё умела. Ты…
Я надкусываю её красную мякоть и чувствую, как маленькие зёрнышки хрустят на зубах. Я медленно и аккуратно перемалываю их, пытаясь понять, за что же ты так её любила, что готова была отдать всё, ради неё! И тут, будто бы очнувшись, запихиваю ягоду целиком в рот, а потом ещё и ещё! Я просто пожираю клубнику не обращая внимания на её бесподобный вкус, на то, что клубничный сок, окрасивший мои губы в малиновый, стекает по подбородку, на то, что пальцы все в липком и противном. Я вся забрызгана ярко-красными каплями, словно кровью. Ну и что! Кому какое дело! Слёзы медленно катятся по щекам, но я продолжаю запихивать ягоды в рот. Я вспоминаю нашу последнюю встречу… Нет, даже не встречу, а свидание.
Ты лежала на полу, вся в клубничных брызгах, раскинув руки и смешно вывернув ногу. Лица не было видно, его полностью сокрыли твои каштановые кудряшки. Казалось, что ты просто потеряла сознание. Я не могла понять, почему никто не бежит тебе на помощь, почему все стоят в стороне и не смотрят на тебя. Почему?! Почему! ПОЧЕМУ!!! Я не увидела, что твоя шея неестественно вывернута и грудь не вздымается от редких, но вздохов.
Я подбежала к тебе, убрала волосы с лица… Ты улыбалась. Ты так прекрасно улыбалась. Так ты улыбалась только во сне и только тогда, когда тебе снились прекрасные сны. Утром ты говорила, что тебе снился мир, где нет войны. Где жив Рон, где мы с тобой просто живём на берегу моря. Ты мечтала о небольшом домике на берегу моря… Небольшом, двухэтажном деревянном домике, с огромным садом, где можно было выращивать клубнику и розы…
Ты любила клубнику…
Больше чем клубнику ты любила только белые розы. Мало кто знал, как ты обожала эти цветы. Каждый день я дарила тебе их. Каждый день в вазе около нашей кровати стояла одна белая роза. Только одна, зато какая! На кухне, в гостиной, в коридоре стояли вазы с букетами этих белоснежных, словно первый снег, цветов. Но в нашей спальне только одна. Ни больше и не меньше. Тебе нравилось просыпаться под её тонкий аромат, и щекотать мне шею её нежными лепестками… Но они не могли сравниться с нежностью твоих пальцев, твоих поцелуев. Твоих… Тебя… Ты…
Руки беспомощно разжались, и миска с клубникой скатилась с колен. Остатки красных ягод раскатились по полу, некоторые остановились возле белых… Увы, уже нет. Жёлтых, засохших, скукожившихся лепестков. С тех пор, как тебя не стало, я не покупала их, и не меняла… Так они и засохли в бесконечных вазочках и вазонах. Лепестки попадали на пол, а я не стала их убирать. Ведь они помнят тебя, твои прикосновения, твои шаги, твой запах. Всё, из чего состоял наш мир… Наш…Мой… Твой… Ты…
Тебя хоронили в закрытом гробу. Им было страшно смотреть на твою спокойную улыбку, на твоё бледное лицо, на твои прекрасные волосы и стройную фигурку. Хотя, оправдывали свой страх тем, что тебя замучил «Круциатусом» сам Тёмный Лорд. Брехня! Тебя не смогло обезобразить даже это заклинание! Они просто оправдывались перед собой, перед своей совестью, что не смогли тебя уберечь! Ты была приманкой! Ты…
Тебя хоронили в золотисто красном… В Гриффиндорской форме старосты. Это было твоё последнее желание и его исполнили. На твоей могиле посадили море белых роз, это уже моё желание. Я не хотела…
Я подобрала ноги, положив подбородок на колени. Слёзы всё так же катились по щекам, но мне было всё равно. Тебя нет целую вечность! Хотя в мире людей прошла всего лишь неделя. Одна жалкая неделя. Неделя счастья и радости. Как же, змеиноглазого ублюдка больше нет. Его убил, как и полагалось, Гарри Поттер! Золотой мальчик! В тот день я возненавидела его даже больше чем Волди. Ведь это из-за него ты… Ты... Тебя…
Я не хотела, что бы ты принадлежала ещё кому-то. Теперь ты принадлежишь только себе и тем белым розам, которые ты всю жизнь обожала. Наверное, они уже выросли и распустились, а может быть и нет… Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Зачем? Зачем ты ушла?! Почему ты оставила меня! Ты же знаешь, что я не выживу без тебя! Ты же уже спасала меня!
Помнишь тогда, на парапете Астрономической башне. Ты спасла мне жизнь, не дала прыгнуть. Почему?! Почему ты потом осталась со мной, почему любила меня, почему… Слёзы непрекращающимся ручьём стекают по щекам и, собираясь под подбородком, срываются мутными каплями вниз, на ладони, на кончики пальцев ног, на ковёр… Я встала, подобрала миску и пошла на кухню, там вымыла ещё клубники и вернулась в кресло. На ковре остались красные, раздавленные моими босыми ногами, ягоды. Ну и что! Уже не важно… Уже ничего неважно… Я уселась в кресло. Не важно… Зачем? Зачем мне жить если тебя нет… Если…
Я вскочила, миска перевернулась, а ягоды снова раскатились по всему полу. Теперь он напоминал клубничную поляну, но мне было недосуг любоваться этой красотой. Я рванулась к балкону, распахнула окно и тёплый вечерний воздух поцеловал моё лицо. Солнце спряталось за дома и небо сделалось бледно лиловым с нежными прожилками розовых облаков.
- Вот и отлично. Тебе нравились такие вечера. Ты всегда выходила сюда, на наш балкон и садилась на подоконник. Вот так. А потом сидела до ночи и просто смотрела на небо. Любимая…
Тихий вздох, я забираюсь на подоконник, закрываю глаза, делаю шаг вперёд и… И чья-то сильная рука хватает меня за запястье, а другая обнимает за талию, не давая выпасть.
- Что же ты делаешь, девочка! Что же ты делаешь с собой, милая… Хоть и третий этаж, но тебя же не соберут.
Голос говорил, а руки опускали на пол, мимоходом отцепляя пальцы от дерева, гладя по голове, занося в дом, усаживая в кресло… Я открыла глаза. Два зелёных омута смотрели на меня, затягивая, поглощая всю до конца… Всё, что осталось. Чёрные непослушные лохмы, как всегда торчали во все стороны. У него был ключ от нашей квартиры. Гермиона сама отдала ему запасной, что бы он мог навещать нас в любой момент. Зачем он здесь?! Я не хочу никого видеть… Тем более его!
- Зачем ты это сделал? – тихий еле слышный шёпот, сил на что-то большее не осталось.
- Она бы не простила, если бы… - Он вздохнул и сел рядом с креслом, обхватив мои ноги. Его взгляд устремился куда-то вдаль, в неизвестные мне дали. И тут меня как током ударило.
А ведь ему должно быть намного хуже! Его любимого… Его серебряного ангела осудили и сослали в Азкабан, уже после того, как всё закончилось. Его приговорили к Поцелую и ничто… Ни знаменитость и подвиги Гарри, ни деньги старшего Малфоя, ни заступничество самого Дамблдора, и показания, что Малфой был шпионом Ордена в стане врага, не смогли разжалобить судей и убедить в отмене приговора. Министерству нужен был козёл отпущения и они его нашли. Малфой, Драко Малфой… Белокурый, среброглазый слизеринский принц, любовь Золотого мальчика.
Рука сама нашла кудри Гари и провела по ним. Мальчик встрепенулся и вынырнув из своих грёз вернулся в квартиру, ко мне и моей выходке.
- Ты посмотри, на что стала похожа, Джинни! Как ты могла себя до такого довести. Эх, рыжая, совсем плоха стала. Ладно, упрёки потом, а пока займёмся тем, что есть.
Потом он повёл меня в ванну, мимоходом взмахнув палочкой и что-то произнеся. Я успела заметить, что в комнате стало чисто, а потом меня запихнули под душ и применили самую жёсткую, но верную терапию от депрессии – контрастный душ.
- Ну что пришла в себя?
Я закивала головой, потому что не могла говорить от слабости и холода. Гарри закутал меня в полотенце, отнес в зал, усадил в кресло, порывшись в шкафу, кинул старую школьную мантию.
- Переоденься пока в это. А когда совсем придёшь в себя, оденешься, как захочешь.
Он ушёл на кухню, а через минуту вернулся с большой кружкой горячего кофе мне и стаканом сока для себя.
- Пей, согревайся. – Проследив, что бы я сделала глоток, уселся рядом и обняв меня, произнёс. - А теперь рассказывай, что случилось? Тебя никто не видел неделю, никто не знал где ты и что с тобой. Мать начал волноваться, близнецы чуть ли не подняли на ноги всё отделение авроров…
Я перебила его и… И впервые за неделю я говорила, говорила и говорила. Я делилась своими переживаниями, мучениями и думами. Я делилась с ним наболевшим, а он тихо сидел рядом, гладил меня по щеке, расчесывал мои рыжие волосы и слушал.
****
Прошёл год… Я живу всё в той же квартире. Только уже одна. Каждый день меня навещает Гарри. Мы с ним разговариваем. Иногда приезжают мои братья. Тогда начинает дур дом на выезде. Но я этому рада. Вместе с ними я чувствую, что ты есть, ты рядом. Я начала улыбаться, я начала писать стихи и музыку. Тебе бы понравилось… Каждый день я покупаю одну белую розу и ставлю её в вазу, возле нашей кровати. Я всегда буду любить тебя… Только тебя… Ты… ты… ты…
****
На старом кладбище, среди старинных и новых мрачных могильных плит ярким пятном выделяется буйно разросшийся кустарник белых роз. В самом его центре сидит девушка. Чуть склонив голову набок опирается на руку. Её взгляд устремлён куда-то очень далеко, а на губах застыла задумчивая, но прекрасная улыбка. Огромная копна непослушных волос лежит на плечах, но ветер не в силах их растрепать.
Каждую весну и осень розы распускаются белым цветом и тогда к ним приходит рыжеволосая девушка. Садиться рядом с памятником, прямо на землю. Её губы шевелятся, словно она что-то говорит, но слов не разобрать. Руки ласкают прекрасные цветы. С заходом солнца она встаёт и уходит не сказав ни слова. Лишь срезает одну розу.
Клубника и розы.
таки оно!Я сижу, давлюсь ей и вспоминаю… Ты всегда любила её! Ты любила клубнику! Ты обожала её! Ты могла есть её килограммами и говорить, что мало. В любом количестве, в любом виде, под любым «соусом». Сливки, шоколад, сметана, сахар, мороженное, в салатах, пирогах и компотах. Ты только не любила клубничный джем. Говорила, что он напоминает тебе застывшую кровь – кровь мертвеца. Кровь Того-кого-нельзя называть. Хотя… Сейчас его можно назвать – Волан де Морт, его имя… А ты. Ты никогда не боялась его. Ты всегда называла его так, как хотела, ещё тогда, когда все мы трусили. Когда шла эта, казалось, бесконечная война. Ты ничего не боялась… Никогда! Ты всегда всё знала и всегда всё умела. Ты…
Я надкусываю её красную мякоть и чувствую, как маленькие зёрнышки хрустят на зубах. Я медленно и аккуратно перемалываю их, пытаясь понять, за что же ты так её любила, что готова была отдать всё, ради неё! И тут, будто бы очнувшись, запихиваю ягоду целиком в рот, а потом ещё и ещё! Я просто пожираю клубнику не обращая внимания на её бесподобный вкус, на то, что клубничный сок, окрасивший мои губы в малиновый, стекает по подбородку, на то, что пальцы все в липком и противном. Я вся забрызгана ярко-красными каплями, словно кровью. Ну и что! Кому какое дело! Слёзы медленно катятся по щекам, но я продолжаю запихивать ягоды в рот. Я вспоминаю нашу последнюю встречу… Нет, даже не встречу, а свидание.
Ты лежала на полу, вся в клубничных брызгах, раскинув руки и смешно вывернув ногу. Лица не было видно, его полностью сокрыли твои каштановые кудряшки. Казалось, что ты просто потеряла сознание. Я не могла понять, почему никто не бежит тебе на помощь, почему все стоят в стороне и не смотрят на тебя. Почему?! Почему! ПОЧЕМУ!!! Я не увидела, что твоя шея неестественно вывернута и грудь не вздымается от редких, но вздохов.
Я подбежала к тебе, убрала волосы с лица… Ты улыбалась. Ты так прекрасно улыбалась. Так ты улыбалась только во сне и только тогда, когда тебе снились прекрасные сны. Утром ты говорила, что тебе снился мир, где нет войны. Где жив Рон, где мы с тобой просто живём на берегу моря. Ты мечтала о небольшом домике на берегу моря… Небольшом, двухэтажном деревянном домике, с огромным садом, где можно было выращивать клубнику и розы…
Ты любила клубнику…
Больше чем клубнику ты любила только белые розы. Мало кто знал, как ты обожала эти цветы. Каждый день я дарила тебе их. Каждый день в вазе около нашей кровати стояла одна белая роза. Только одна, зато какая! На кухне, в гостиной, в коридоре стояли вазы с букетами этих белоснежных, словно первый снег, цветов. Но в нашей спальне только одна. Ни больше и не меньше. Тебе нравилось просыпаться под её тонкий аромат, и щекотать мне шею её нежными лепестками… Но они не могли сравниться с нежностью твоих пальцев, твоих поцелуев. Твоих… Тебя… Ты…
Руки беспомощно разжались, и миска с клубникой скатилась с колен. Остатки красных ягод раскатились по полу, некоторые остановились возле белых… Увы, уже нет. Жёлтых, засохших, скукожившихся лепестков. С тех пор, как тебя не стало, я не покупала их, и не меняла… Так они и засохли в бесконечных вазочках и вазонах. Лепестки попадали на пол, а я не стала их убирать. Ведь они помнят тебя, твои прикосновения, твои шаги, твой запах. Всё, из чего состоял наш мир… Наш…Мой… Твой… Ты…
Тебя хоронили в закрытом гробу. Им было страшно смотреть на твою спокойную улыбку, на твоё бледное лицо, на твои прекрасные волосы и стройную фигурку. Хотя, оправдывали свой страх тем, что тебя замучил «Круциатусом» сам Тёмный Лорд. Брехня! Тебя не смогло обезобразить даже это заклинание! Они просто оправдывались перед собой, перед своей совестью, что не смогли тебя уберечь! Ты была приманкой! Ты…
Тебя хоронили в золотисто красном… В Гриффиндорской форме старосты. Это было твоё последнее желание и его исполнили. На твоей могиле посадили море белых роз, это уже моё желание. Я не хотела…
Я подобрала ноги, положив подбородок на колени. Слёзы всё так же катились по щекам, но мне было всё равно. Тебя нет целую вечность! Хотя в мире людей прошла всего лишь неделя. Одна жалкая неделя. Неделя счастья и радости. Как же, змеиноглазого ублюдка больше нет. Его убил, как и полагалось, Гарри Поттер! Золотой мальчик! В тот день я возненавидела его даже больше чем Волди. Ведь это из-за него ты… Ты... Тебя…
Я не хотела, что бы ты принадлежала ещё кому-то. Теперь ты принадлежишь только себе и тем белым розам, которые ты всю жизнь обожала. Наверное, они уже выросли и распустились, а может быть и нет… Я не знаю… Я уже ничего не знаю… Зачем? Зачем ты ушла?! Почему ты оставила меня! Ты же знаешь, что я не выживу без тебя! Ты же уже спасала меня!
Помнишь тогда, на парапете Астрономической башне. Ты спасла мне жизнь, не дала прыгнуть. Почему?! Почему ты потом осталась со мной, почему любила меня, почему… Слёзы непрекращающимся ручьём стекают по щекам и, собираясь под подбородком, срываются мутными каплями вниз, на ладони, на кончики пальцев ног, на ковёр… Я встала, подобрала миску и пошла на кухню, там вымыла ещё клубники и вернулась в кресло. На ковре остались красные, раздавленные моими босыми ногами, ягоды. Ну и что! Уже не важно… Уже ничего неважно… Я уселась в кресло. Не важно… Зачем? Зачем мне жить если тебя нет… Если…
Я вскочила, миска перевернулась, а ягоды снова раскатились по всему полу. Теперь он напоминал клубничную поляну, но мне было недосуг любоваться этой красотой. Я рванулась к балкону, распахнула окно и тёплый вечерний воздух поцеловал моё лицо. Солнце спряталось за дома и небо сделалось бледно лиловым с нежными прожилками розовых облаков.
- Вот и отлично. Тебе нравились такие вечера. Ты всегда выходила сюда, на наш балкон и садилась на подоконник. Вот так. А потом сидела до ночи и просто смотрела на небо. Любимая…
Тихий вздох, я забираюсь на подоконник, закрываю глаза, делаю шаг вперёд и… И чья-то сильная рука хватает меня за запястье, а другая обнимает за талию, не давая выпасть.
- Что же ты делаешь, девочка! Что же ты делаешь с собой, милая… Хоть и третий этаж, но тебя же не соберут.
Голос говорил, а руки опускали на пол, мимоходом отцепляя пальцы от дерева, гладя по голове, занося в дом, усаживая в кресло… Я открыла глаза. Два зелёных омута смотрели на меня, затягивая, поглощая всю до конца… Всё, что осталось. Чёрные непослушные лохмы, как всегда торчали во все стороны. У него был ключ от нашей квартиры. Гермиона сама отдала ему запасной, что бы он мог навещать нас в любой момент. Зачем он здесь?! Я не хочу никого видеть… Тем более его!
- Зачем ты это сделал? – тихий еле слышный шёпот, сил на что-то большее не осталось.
- Она бы не простила, если бы… - Он вздохнул и сел рядом с креслом, обхватив мои ноги. Его взгляд устремился куда-то вдаль, в неизвестные мне дали. И тут меня как током ударило.
А ведь ему должно быть намного хуже! Его любимого… Его серебряного ангела осудили и сослали в Азкабан, уже после того, как всё закончилось. Его приговорили к Поцелую и ничто… Ни знаменитость и подвиги Гарри, ни деньги старшего Малфоя, ни заступничество самого Дамблдора, и показания, что Малфой был шпионом Ордена в стане врага, не смогли разжалобить судей и убедить в отмене приговора. Министерству нужен был козёл отпущения и они его нашли. Малфой, Драко Малфой… Белокурый, среброглазый слизеринский принц, любовь Золотого мальчика.
Рука сама нашла кудри Гари и провела по ним. Мальчик встрепенулся и вынырнув из своих грёз вернулся в квартиру, ко мне и моей выходке.
- Ты посмотри, на что стала похожа, Джинни! Как ты могла себя до такого довести. Эх, рыжая, совсем плоха стала. Ладно, упрёки потом, а пока займёмся тем, что есть.
Потом он повёл меня в ванну, мимоходом взмахнув палочкой и что-то произнеся. Я успела заметить, что в комнате стало чисто, а потом меня запихнули под душ и применили самую жёсткую, но верную терапию от депрессии – контрастный душ.
- Ну что пришла в себя?
Я закивала головой, потому что не могла говорить от слабости и холода. Гарри закутал меня в полотенце, отнес в зал, усадил в кресло, порывшись в шкафу, кинул старую школьную мантию.
- Переоденься пока в это. А когда совсем придёшь в себя, оденешься, как захочешь.
Он ушёл на кухню, а через минуту вернулся с большой кружкой горячего кофе мне и стаканом сока для себя.
- Пей, согревайся. – Проследив, что бы я сделала глоток, уселся рядом и обняв меня, произнёс. - А теперь рассказывай, что случилось? Тебя никто не видел неделю, никто не знал где ты и что с тобой. Мать начал волноваться, близнецы чуть ли не подняли на ноги всё отделение авроров…
Я перебила его и… И впервые за неделю я говорила, говорила и говорила. Я делилась своими переживаниями, мучениями и думами. Я делилась с ним наболевшим, а он тихо сидел рядом, гладил меня по щеке, расчесывал мои рыжие волосы и слушал.
****
Прошёл год… Я живу всё в той же квартире. Только уже одна. Каждый день меня навещает Гарри. Мы с ним разговариваем. Иногда приезжают мои братья. Тогда начинает дур дом на выезде. Но я этому рада. Вместе с ними я чувствую, что ты есть, ты рядом. Я начала улыбаться, я начала писать стихи и музыку. Тебе бы понравилось… Каждый день я покупаю одну белую розу и ставлю её в вазу, возле нашей кровати. Я всегда буду любить тебя… Только тебя… Ты… ты… ты…
****
На старом кладбище, среди старинных и новых мрачных могильных плит ярким пятном выделяется буйно разросшийся кустарник белых роз. В самом его центре сидит девушка. Чуть склонив голову набок опирается на руку. Её взгляд устремлён куда-то очень далеко, а на губах застыла задумчивая, но прекрасная улыбка. Огромная копна непослушных волос лежит на плечах, но ветер не в силах их растрепать.
Каждую весну и осень розы распускаются белым цветом и тогда к ним приходит рыжеволосая девушка. Садиться рядом с памятником, прямо на землю. Её губы шевелятся, словно она что-то говорит, но слов не разобрать. Руки ласкают прекрасные цветы. С заходом солнца она встаёт и уходит не сказав ни слова. Лишь срезает одну розу.
@музыка: Мельница - Горец.
@настроение: Ня-ня-ня-ня....
@темы: Творчество
-
-
06.01.2008 в 03:55